В 1935 году Михаил Булгаков творчески переосмыслил одну из сцен своего знаменитого романа, после того как побывал на роскошном балу в резиденции американского посла Уильяма Буллита. Писатель, обладающий впечатляющим опытом и богатым воображением, не мог остаться равнодушным к тому, что увидел. И не только он.
Елена Сергеевна Булгакова в своём дневнике вскоре после этого события писала:
«Я никогда не видела ничего подобного: посол стоял на верхней лестнице и встречал гостей. Все в фраках, лишь несколько в смокингах и пиджаках. В зале с колоннами танцевали, светили прожекторами, а за сеткой, отделяющей оркестр, были живые птицы и фазаны. Мы ужинали за отдельными столиками в огромном зале, где даже медвежата, козлята и петухи выглядели как атрибуты праздника. За ужином играли гармонисты».
Как видно, многие детали предстоящего бала нашли своё отражение в произведении Булгакова:
- Хозяин бала встречает гостей на лестнице (хоть у Булгакова это была хозяйка);
- Зал с многочисленными колоннами;
- Мужчины в стильных фраках (булгаковский герой тоже был без фрака — он одел чёрный костюм);
- Танцы в воздухе;
- Медведи и гармони (которые Булгаков виртуозно совместил);
- Обилие цветов — тюльпанов и роз (последние, вероятно, были упомянуты Булгаковым благодаря заупокойным традициям римлян);
- Шашлычная, перенесённая в «тёмные подвалы» романа;
- Бассейн с шампанским (это, по всей видимости, заслуга Елены Сергеевны — в наши дни такое щедрое угощение выглядело бы чересчур);
- Живой оркестр (удивительно, но он был вызван из Стокгольма — или, по другим источникам, из Праги).
В зале не обошлось без разгула попугаев, которых ловил Бегемот. Работники Московского зоопарка, заведя певчих птиц, столкнулись с проблемами, так как некоторые из них разбежались, а затем были вынуждены вести их обратно на улицу, чем очень расстроили директора зоопарка. Булгаков, вероятно, услышал эту историю от Чарльза Боолена, с которым у него были беседы.
Сам Буллит, обращаясь к Франклину Рузвельту, отметил: «Это был невероятно успешный приём, гармонично совместивший веселие и изысканность. Безусловно, это был лучший приём в Москве со времён Революции. Мы раздобыли тысячу роз из Хельсинки, заставили распуститься берёзки, и в одной части зала создали подобие колхоза с музыкантами и танцорами».
Среди приблизительно пятисот приглашённых были как известные театральные деятели — Владимир Немирович-Данченко с секретаршей Ольгой Бокшанской, актёры МХАТа Иван Берсенев и Софья Гиацинтова, так и многие политические и военные фигуры, включая Семёна Будённого и Михаила Тухачевского, который в конце вечера даже танцевал лезгинку с балериной Ольгой Лепешинской.
Неудивительно, что большинство участников оставили у Булгакова довольно противоречивые впечатления. Его неприязнь к отдельным фигурам, как, например, Немировичу-Данченко, была известна. И вот эта толпа большевиков в очах писателя трансформируется в служителей дьявола в его произведении. Например, упоминается Генрих Ягода, хотя он не числится среди участников бала. Однако к 1938 году многие из присутствовавших на празднике уже были расстреляны...
Сами организаторы, включая посла, выглядели не менее экзотично. Буллит стал прообразом Воланда, а его помощники, такие как Боолен и Кеннан, могли бы легко стать эдакими Коровьёвыми или Бегемотами.
Александр Эткинд комментирует: «Визит Воланда в Москву совпадает с пребыванием Буллита, а также с развитием третьей редакции романа. В ней оперный дьявол образует центральный персонаж, вобрав в себя такие черты как демонизм, ирония и утонченность, характерные Буллиту».
И так, в конце концов, сам Буллит, как и его полное окружение, оставляют впечатление пришельцев из другого мира. Кстати, осенью 2010 года посол США в России Джон Байерли организовал в Спасо-хаусе «Феерический бал», приуроченный к 75-й годовщине «Весеннего фестиваля», в котором также упоминался Булгаков. Однако новое мероприятие, как бывает с ремейками, лишь напоминало оригинал — ни в оформлении, ни в гостях.
